| ADMIN | Datums: Воскресенье, 08.01.2017, 19:59 | Ziņojums # 1 |
 Главный администратор
Grupa: Администраторы
Ziņojumu skaits: 3947
Statuss: Оффлайн
| 
17 мгновений
После того как редакция одной из рижских газет обратилась ко мне с предложением рассказать какую-нибудь занимательную историю из моей бурной кинематографической молодости, мне сразу вспомнилось начало семидесятых годов минувшего столетия, когда я консультировал некую творческую группу с Мосфильма.
В то время Латвия в сознании простых советских людей отождествлялась с прославленным Рижским бальзамом, не менее легендарными шпротами, электричками RVR, приемниками "Спидола", знаменитыми на весь Союз актерами и музыкантами, хоккейным "Динамом" и баскетбольным ТТТ, органом Домского собора, уютными кафе - словом, этот список может длиться бесконечно, как Юрмальский пляж, тянущийся на много верст от устья Лиелупе, через Майори и Дубулты к Каугури, Яункемери и дальше, к приморским посёлкам, где за гроши можно было купить золотистую салаку, только что выловленную и приготовленную в маленьких коптильнях, пахнущую морской пеной, рыбой, капельками янтаря, просмоленными рыбацкими лодками и жаркими кострами Яновой ночи.
Но я, кажется, малость отвлекся на лирику, хотя без нее в моем рассказе не обойтись. Дело в том, что в те годы страны Балтии играли в СССР как бы роль своего маленького Запада, но не растленного, а вроде как бы советского. И простой советский человек, лишенный возможности увидеть воочию, как загнивает Запад, ехал в отпуск в Юрмалу, Палангу или Таллинн, чтобы в какой-то мере приобщиться к ихней так называемой цивилизации. Туда же ехали и простые советские кинематографисты, когда снимали фильмы из "западной жизни". Свидетелем и даже участником одного такого наезда стал и ваш покорный слуга, когда Рижская киностудия откомандировала меня консультантом, шутка сказать, съемочной группы "Семнадцати мгновений весны". Да, сейчас мы смотрим этот сериал как классику кино, а про его персонажей рассказываем анекдоты, но тогда мы еще не подозревали о столь славном будущем: перед нами стояла рутинная задача встретить очередную группу московских коллег во главе с режиссером Татьяной Лиозновой и подыскать в старой Риге уголки, еще не заезженные другими кинематографистами и могущие компенсировать натуральную недостачу Берлина и городов Швейцарии, где происходило действие фильма.
Сердечно простившись с фирменными проводницами фирменного же поезда "Латвия" и водворившись в забронированные номера отеля "Рига", московские гости в моем сопровождении тут же отправились выбирать подходящий уголок Берна, где нашел свой конец профессор Плейшнер. Такая спешка была вызвана тем, что Евгений Евстигнеев спешил на гастроли, и съемки с его участием надо было уложить в первые же два-три дня. Надо заметить, что Евгений Александрович был столь же замечательным актером, сколь и заядлым курильщиком. Едва соскочив с подножки "Латвии", он побежал в киоск, где закупил образцы всех сигарет Рижской табачной фабрики: и "Вецригу", и "Элиту", и даже "Золотое руно". Ну и, разумеется, "Ригу", которая в те годы выпускалась в твердых белых пачках с гербом Латвийской столицы. В таких пачках было удобно хранить соль, перец, корицу, гвоздику, гвозди, скрепки и кнопки. Впрочем, это опять лирическое отступление.
- Где же видано, чтобы немецкий профессор со шведским паспортом в столице Швейцарии курил "Беломор" фабрики имени Урицкого? - пояснил Евстигнеев свои приобретения. И действительно, если хорошенько вглядеться, то можно увидеть, что в портсигаре у Плейшнера лежит "Рига". Это, конечно, не относится к той цигарке, которая лежала отдельно и с ядом, если под ядом не подразумевать табак вообще.
Оптимальное место для съемок мы отыскали довольно скоро – вблизи всемирно знаменитой Домской площади, на улочке Яуниела, которую с тех пор иногда называют Блюменштрассе или даже Штирлицштрассе. Некоторые сложности вызвало то, из какого окна должен выбрасываться Плейшнер, чтобы это выглядело достаточно убедительно с эстетической точки зрения. Пока главный оператор снимал ракурсы, я предложил на всякий случай подстелить под окном соломки.
- Не надо, - беспечно махнула рукой Татьяна Лиознова - Евгений Александрович только примет яд, а прыгать из окна будет каскадёр.
Оставив операторов и декораторов подготавливать сцену последнего полета Плейшнера, я повел остальных в кофейницу "Коза", где тусовалась Латвийская богема или, как теперь говорят, "творческая, блин, интеллигенция - (тире) люмпенизированная сволочь". Как обычно по утрам, в "Козе" было весьма пустынно, если не считать моего ныне знаменитого коллеги Яниса Стрейча, который задумчиво попивал пиво "Сенчу" и обдумывал сценарий фильма "Театр". Так как Янис был мне хронически должен пятьдесят копеек, то он попытался замаскироваться под пиво, хотя в тот день мне было, разумеется, не до него и не до полтинника.
- Очень милый кабачок, - заметил сценарист Юлиан Семенов после первой стопки бальзама. - А кстати, отчего у нас Штирлиц все двенадцать серий куда-то спешит, без конца суетится, да еще с таким умным видом? Отчего бы ему иногда не оттянуться за чашечкой кофе...
- А и правда! - тут же ухватилась за мысль Татьяна Лиознова. - Это утеплит образ советского разведчика, несущего свою нелегкую службу во вражеском логове, вдали от Родины и семьи.
Тут у меня возникло встречное предложение: - А зачем Штирлицу просто так сидеть и хлобыстать кофе – почему бы не устроить ему свидание с женой, которую он не видел столько же лет, сколько и далекую родину?
- Дельная мысль, - согласилась режиссер. - Только название не очень-то подходит. Значит, будем делать из козы слона. Как, Вячеслав Васильевич, - повернулась она к Тихонову, - сможете вы сыграть Штирлица на свидании с супругой?
Тихонов пробормотал что-то нечленораздельное - он был занят нашей фирменной булочкой "Ваверите" с орешками.
Так и родилась идея знаменитого эпизода свидания с женой в кафе "Элефант", а бывший при этом композитор Микаэл Таривердиев даже подошел к роялю и экспромтом исполнил свой знаменитый музыкальный момент, под который Штирлиц совокуплялся взором с супругой. Одно жаль - снималось это свидание не в "Козе".
Кстати сказать, с Рижскими съемками "Семнадцати мгновений весны" связан еще один забавный эпизод. По первоначальному замыслу хозяйку птичьего магазинчика на Блюменштрассе, куда заглядывали и Плейшнер, и Штирлиц, должна была играть Вия Артмане, однако по каким-то причинам ее в это время не было в Риге. И когда встал вопрос о срочной замене, Лиознова решила на ходу изменить пол персонажа и предложила эту роль мне:
- Товарищ Быдзанс, выручайте!
Наверное, я принял бы это заманчивое предложение и тем самым увековечился в мгновениях, но у меня была на примете другая, куда более оптимальная кандидатура: неподалеку находился банно-прачечный комбинат "Варавиксне", которым заведовал мой хороший знакомый Гунтис. По счастью, он оказался на месте, то есть в родной химчистке, и после недолгих уговоров с пристрастием согласился, хотя и с условием, что его загримируют до малой узнаваемости. И эта предосторожность оказалась весьма кстати - кто же мог знать, кем станет Гунтис лет двадцать спустя...*
На следующий день я повез своих новых друзей в Юрмалу - подыскивать загородный особняк для Штирлица. То есть внутренняя часть, где Штирлиц бил по голове Холтоффа бутылкой, снималась в павильонах Мосфильма, а вот внешний вид нам предстояло найти в Юрмале. (Кстати, еще один тест на наблюдательность: если при очередном показе "Мгновений" по телевидению вы внимательно приглядитесь, то увидите, что Холтоффу досталось по голове бутылкой Рижского бальзама, которую Вячеслав Тихонов приобрел в память о той незабвенной экспедиции).
Хотя, конечно, основным пунктом на самом деле было посещение знаменитого в те времена ресторана "Юрас Перле" – настоящего островка загнивающего Запада в безбрежном море советской действительности с видом на морской берег.
Не желая ударить лицом в грязь, я заказал гостям знатный обед в пределах выделенной сметы: молочный суп с клецками, картошку с селедкой, селедку же "под шубой" и на закуску хлебный суп с взбитыми сливками - лучшие достижения латвийской кухни. Ну и крепкие напитки сверх сметы, то есть за счет самих заказчиков.
В зале "Юрас Перле", как в наиболее злачных кафешантанах распутного Парижа, играл небольшой оркестрик, а за роялем солировал скромно одетый темноволосый молодой человек. Едва мы появились, он приветливо помахал мне рукой.
- Вы знакомы? - спросил меня Юлиан Семенов, когда мы уселись за стол и в ожидании чудес кулинарии и для аппетиту приняли по бокалу "Рижского оригинального".
- Ну разумеется! - не без гордости ответил я. - Вы не думайте, что раз человек за еду играет в ресторане, то он больше ни на что не годится. Я вот даже приглашал Раймонда написать музыку для своего фильма "Едя на рафике в сказку", да вот незадача - руководство не утвердило сценарий, а то бы "Оскар" был обеспечен... Что поделаешь, если руководить искусством ставят невежд, ничего не смыслящих в высоких искусствах.
Впрочем, я, кажется, снова отвлекся. Это бывает, когда вдаешься в воспоминания. А еще я воспоминаю, что едва мы приступили к трапезе, как Раймонд будто бы нарочно заиграл мелодию, которая впоследствии стала любимой песней про желтые листья, всесоюзно исполняемой дуэтами Вилцане/Гринбергс и Бумбиере/Лапченокс. Попутно замечу, что эта песня шла лейтмотивом в моем несостоявшемся оскарообразном шедевре. Однако не будем о грустном, а вернемся к нашему обеду.
- А ведь этот парень далеко пойдет, - прослушав "Листья жёлтые", проницательно заметил Микаэл Таривердиев и при этом незаметно подлил в "Оригинальное" рюмочку кофейного ликера "Мокка". Татьяна Лиознова лишь что-то промычала, не в силах оторваться от молочного супа.
И тут на помост выбежала стайка высоких стройных девушек в белых платьицах и широкополых красных шляпах с белыми пятнышками.
- Неужели они будут показывать стриптиз? - возмутился Тихонов. - Конечно, запад западом, но это уж слишком!
- Ха, размечтался, - ехидно усмехнулась Лиознова.
Однако вместо стриптиза девушки запели песенку про мухоморы, отчего Юлиан Семенович едва не поперхнулся грибным соусом. Но девушку, солирующую в мухоморной песенке, позже мы встречали и на вернисаже, и на улице Пикадилли, и в самом высоком сообществе. И хотя ресторан "Юрас Перле" более в природе не существует, в нашем сознании он надолго останется кузницей музыкальных кадров в масштабе всего Союза, который тоже существует скорее в сознании, чем в природе. Зато и "Семнадцать мгновений весны" остаются и, надеюсь, долго еще останутся той вершиной кинематографического искусства, штурмуя стеклянный склон которой еще немало жрецов "десятой музы" набьют себе синяков и шишек. Я же могу гордиться тем, что внес малую лепту в создание этого замечательного фильма и способствовал взаимопроникновению двух замечательных культур.
* Гунтис Ульманис-Румпитис, будущий Президент Латвии. Когда вышел фильм "17 мгновений весны", ему было 34 года.
Святослав Быдзанс
http://www.countries.ru/?pid=2150
|
| |
| |
<br>Кошмары, скандалы и приколы нашего городка
