3-14 июня 1941 года была проведена массовая высылка в концентрационные лагеря системы ГУЛАГ и УПВИ, а затем в лагеря, расположенные в отдалённых восточных частях СССР, а также на поселение в тех же регионах жителей аннексированной Латвии, арестованных в ночь с 13 на 14 июня. В общей сложности депортации подверглось более 15 400 человек. Задержания, аресты и расстрелы продолжались до начала немецкой оккупации Латвии. Всего в 1941 году было депортировано 0,74 % всего населения Латвии. Было выслано 1,9 % всех евреев, проживающих в Латвии, 0,8 % латышей и 0,4 % от общего числа русских (81,27 % депортированных по этническому происхождению были латышами, 11,7 % — евреями, а третьей по величине группой депортированной в 1941 году были русские - 5,29 %.)
В числе депортированных были бывшие латвийские государственные чиновники времён К. Улманиса, активисты латвийских националистических организаций, бывшие чины полиции и тюрем, бывшие офицеры белых армий, некоторые офицеры бывшей латвийской армии, считавшиеся неблагонадёжными, а также уголовники и асоциальные элементы.
Около 3600 заключенных из Латвии были собраны в специальных поездах, которые отправились 26 июня. Менее 1% этих заключенных смогли вернуться в Латвию.
На момент ареста 4365 человек были арестованы как «общественно опасные элементы». 1857 человек в ходе депортации были арестованы как члены семей подсудимых (причина депортации — «как часть семьи»). В целом в 1941 году арест был применён в качестве меры обеспечения защиты к 6 222 депортированным (43 % всех депортированных). В общей сложности в депортации в июне 1941 года погибло не менее 4884 человек (34 % от общего числа депортированных).
Вместо того, чтобы привести трущёбы рижской Маскачки в более-менее приличное состояние, власти запустили идеологическую кампанию по выявлению и устранению остатков советской символики на архитектурных объектах и переименованию улиц с «русскими» названиями.
Снесем пол-Риги ?
Борьба со всем советским, а прежде всего, конечно, с русским давно является мейнстримом латвийской политики. Ломать не строить.
Если уж следовать этой логике, то нужно сносить половину Риги: все построенные в советское время микрорайоны, мосты через Даугаву – по крайней мере Вантовый и Островной. Это тоже символы советского наследия. А жители Латвии, рожденные до 1991 года, – по логике они тоже часть советского наследия, кто бы как бы ни пытался от этого откреститься. Некоторые советские дома действительно нужно реновировать: они устарели и морально, и технически. Но до этого никому нет дела. Приятнее рушить то, что заметнее и вполне может функционировать.
Чтобы двигаться вперед, нужно думать о будущем. Латвия выбрала для себя другую концепцию: возвращаться в СССР как можно дольше. По сути сейчас то, что делают местные политики – это и есть возвращение в "махровые советские времена".
Советская власть глушила "вражеские голоса", латвийская запрещает те же вражеские, как она считает, голоса. Полиция мыслей – это уже не выдумка Оруэлла из "1984". Тесты на лояльность – это реальность современной демократической страны ЕС. В СССР тоже так делали.
Новый закон запрещает экспонирование в публичном пространстве памятников, произведений искусства или других объектов, которые соответствуют хотя бы одному из следующих критериев: памятник прославляет оккупационную власть СССР или нацистской Германии, связанное с ней событие или лицо, идеологию тоталитаризма, насилие, военную агрессию и идеологию,а также включает в себя символы советского или нацистского режимов.
В субботу, 16 марта в Риге проходит ежегодное шествие в память о легионерах
На улицах Риги выставлены усиленные наряды полиции, включая спецподразделения. В некоторых местах спецназ полиции организовал живую цепь, чтобы разделить участников шествия от зрителей.
К патрулированию привлечены дроны, вертолет Государственной пограничной службы, совершающий полеты на низкой высоте.
ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ЛЕГИОНА Штаб-офицер РОА лейтенант В. Балтыньш.
рапорт от 26 мая 1944 г. полковнику В. Позднякову*.
… < >… 23 апреля 1944 года мне пришлось находиться в деревне Морочково. Все это было сожжено. В подвалах хат жили эсэсовцы. В день моего приезда их должно было заменить немецкое подразделение, но мне все же удалось поговорить по-латышски с несколькими эсэсовцами, имен которых я не знаю. Я спросил одного из них, почему вокруг села лежат трупы убитых женщин, стариков и детей, сотни непогребенных трупов, а также мертвые лошади. В воздухе висел сильный гнилостный запах. Ответ был: «Мы убили их, чтобы уничтожить как можно больше русских».
После этого сержант СС повел меня к сгоревшей избе. Было также несколько обгоревших, полузакопанных тел. «И этих, — сказал он, — мы сожгли заживо»…
