У тогда ещё претендента на Вадониса К. Улманиса, которого тогда именовали не иначе, как «отцом латвийской коррупции», фактически не было никаких шансов на переизбрание в Сейм осенью 1934 года. А такой расклад его не устраивал, вот и пошёл он по стопам... алкоголика лейтенанта Эдгара Озолиньша, который 21 января 1927 года с будуна "увидел белочку" и приказал своей роте, расквартированной в Валмиере, захватить почту, телефон, вокзал и объявил, что в Латвийском государстве совершен государственный же переворот.
Правда, он не уточнил, кто, для чего и почему пришел к власти, но рота солдат реально в течение нескольких часов контролировала город — никто воспротивиться не посмел, все восприняли «новую власть» без возражений (менталитААте).
Так же спокойно жители города вернулись к прежней власти, когда совсем белого и совсем горячего лейтенанта отправили в психиатрическую лечебницу.
В последнее время, под влиянием ли экономических неудач или по каким-то другим причинам, тема депортации нелатышей из Латвии у значительной части латвийских политиков опять стала очень популярной.
Переосмысливать и переписывать историю в угоду текущему моменту последние два десятилетия стало модным занятием. И делают это не только историки, но все, кому не лень.
Ulmaņa laiki тридцатых и есть первая латышская утопия. Почему утопия? Да потому, что годы диктатуры мифологизированы, отлакированы. Идеализированное, лубочное отображение тех времён (об этом ниже), как золотой век латышей, с идеальным правлением и абсолютной справедливостью, не совсем корректен, так как пришёл к абсолютной власти, фактически к диктатуре Вадонис в результате... антигосударственного (антиконституционного) переворота (путча) и установил в стране этнократическую диктатуру с сопутствующими ей цензурой, подавлением инакомыслия и прочими авторитарными "прелестями".